Тибетский кот - мохнатый урод. Основная его черта - нет в природе такого кота.
Я уже жаловалась на то, что когда заставляешь себя писать одно, другое - мозг обязательно увильнет и выдаст третье.
Знаю, мне надо писать страшилки, но под воздействием обуявшей меня работы сейчас пишется это.
Итак - удивительные приключения участкового Водогреева в подведомственном доме.
Часть первая.
Участковый Водогреев пришел в подведомственный дом разбираться по поводу жалобы на шумных соседей. Участковый был не то чтобы юн, и не сказать, чтобы красив, но вполне бесстрашен. Он опасался только особо крупных собак и рамок металлоискателей. Ему отчего-то казалось, что если он пройдет через рамку неправильно, то из нее могут выскочить сверкающие лезвия и разрезать его напополам. Или, к примеру, она выстрелит лазером прямо в его кажущееся подозрительным лицо. Но вообще лицо у участкового было совсем не подозрительное. Над ним даже имелся милый русый чубчик.
А еще участковый любил котят, но скрывал это от коллег.
Дом был панельный, неопрятный, похожий на огромную грязную вафлю. Пройдя через пахнущий мусором подъезд, выкрашенный в неживой зеленый цвет, участковый оказался прямо перед нужной дверью. Жалоба поступила от одного из жильцов первого этажа.
читать дальшеЗа дверью участковый обнаружил бабушку боевого типа. Впустив Водогреева, она вернулась в комнату и заняла свою обычную, как понял участковый, позицию. Бабушка сидела посреди комнаты на чемодане, решительно сжимая в руках швабру.
- Вот если это не прекратится, возьму чемодан и съеду, - угрожающе сказала бабушка. – А сюда цыган заселю. У вас на учете цыгане есть?
Цыган у Водогреева не было. Он навострил уши, чтобы уловить шум, изводивший жилицу, но тут бабушка подскочила и несколько раз сильно ударила шваброй в потолок.
- Ироды! – крикнула она.
Посыпалась штукатурка, убелив бабушку и участкового. От грохота Водогреев опешил, но потом все-таки услышал доносящиеся откуда-то сверху громкую музыку и бурчание телевизора. Передавали прогноз погоды, и участковый даже разобрал, что завтра будет солнечно, а от всех мужских проблем избавит известное лекарственное средство.
- И целыми днями так! – надрывно сказала бабушка и опять постучала в потолок. – И разврат какой-то слушают!
- А кто у вас там? – спросил участковый.
- У меня?! – взвилась бабушка. – Это у вас кто там! Это вы следить поставлены! И чтоб порядок!
- То есть с соседями не говорили, - участковый достал блокнотик.
- Буду я с ними говорить еще, - ритмично действуя шваброй, ответила бабушка. – А если бандиты? Зарежут и сварят суп. Я по телевизору видела.
Участковый кивнул и направился к двери.
- Вы их там прижмите! – напутствовала его бабушка. – А то съеду! У меня чемодан есть!
Дверь в квартире сверху участковому Водогрееву открыл тонкий молодой человек с гривой темных волос, тоже тонких. Выглядел он недокормленным. Следом за молодым человеком из квартиры вырвалась такая волна звука, что участкового прижало к стене.
- Это что ж вы делаете, гражданин, - укоризненно сказал Водогреев.
Молодой человек не расслышал, но прочел упрек во взгляде участкового и пожал плечами.
- Там же внизу из-за вас бабушка на чемодане! – чуть громче продолжил Водогреев.
- Зая! – прорезался сквозь музыку и крики героев сериала юный, но довольно противный женский голос. – Зая, кто там?!
- Убавь! – рявкнул в квартиру молодой человек. – К нам мили... поли...
- Участковый Водогреев.
- К нам участковый, зая!
Музыка стала немного тише. В прихожую метнулась девушка с большими прозрачными глазами и прижалась к груди молодого человека. Оба заи смотрели на участкового отчаянно, как пионеры-герои.
- Вы что шумите? – спросил наконец Водогреев. – На дневное время, между прочим, тоже есть всякие... децибелы. А внизу бабушка.
Бабушка подтвердила свое существование глухими ударами швабры.
- Да мы же не ей шумим, - сказали заи. – Мы верхним шумим! От них жизни никакой нет! Топают!
С потолка действительно слышалось какое-то дробное постукивание. Зайдя в комнату, участковый обнаружил, что от постукивания даже дребезжит стекло в книжном шкафу. Сильнее оно дребезжало только от бабушкиной швабры. Кроме того, по потолку расползались мокрые пятна.
- Это же ужас, - сказал молодой человек. – А мы только поженились. Они лишают нас семейных радостей.
- Я котлеты жарить не могу, так нервничаю, - сказала девушка и заплакала.
- А бабушка-то причем? – развел руками участковый. – Вы и ее лишаете.
- Она – случайная жертва, - отрезали заи. – Почему мы одни должны мучаться?
- Вы телевизор сделайте потише и музыку выключите, - велел участковый. – А то бабушка цыган заселит. А я пойду наверх и разберусь.
- Вы только осторожнее, - затрепетала девушка. – Вдруг там опасные сумасшедшие живут?
- Нет, у меня опасный сумасшедший только один, в соседнем доме, - успокоил ее Водогреев.
Поднимаясь по лестнице, участковый Водогреев пыхтел и корил себя. Ведь надо было, как в старые времена, сразу после назначения на должность обойти все дома и со всеми познакомиться. Но домов на его участке было так много, и все они были такие многоэтажные, а перевели Водогреева сюда всего три месяца назад. Познакомиться он успел только с самыми отпетыми жильцами и с одной жалобщицей, не менее отпетой. Она караулила Водогреева за углами, под кустами, в магазине и даже в парке, где он прогуливался в выходные. Каждый раз Водогреев получал от нее стопку написанных ажурным почерком жалоб на родственников, соседей, ЖЭК, правительство города и страны, а также на потусторонние силы, которые эти жалобы диктуют. Однажды жалобщица выскочила из мусорного бака, Водогреев очень испугался и чуть не ударил ее коробкой из-под кухонного комбайна, который подарил жене на 8 марта.
Из следующей квартиры на Водогреева пахнуло бергамотом, иланг-илангом, пачулями, шанелью неизвестного номера и еще чем-то дамским. Свет был приглушен, стены задрапированы чем-то невесомо-складчатым, а на потолке сияли звезды, наклеенные с помощью двухстороннего скотча. Со звезд капала вода.
По квартире, дробно топоча каблучками, бегала дама в маленькой шляпке и большой юбке. Лицо у нее было утонченное и страдальческое. Ногами дама ловко передвигала ведра, тазы и мисочки, предназначенные для уловления льющейся со звезд воды. В руках же она держала блокнотик, и промокшее пространство вокруг нее было усеяно смятыми листами бумаги. Дама, несомненно, была поэтессой.
- Это невозможно! - мелькая перед Водогреевым, нежно вскрикивала дама. – В этой атмосфере я схожу с ума! Я не нахожу себе места! Видите? Не нахожу! Сырость! Сырость капает слезами с потолка, вы понимаете?
От поэтессиного мельтешения у Водогреева закружилась голова, и он присел на стул. Стул был мокрый.
- Господин полицейский! – продолжала бегающая дама. – Спасите меня! Вселенная прислала вас, чтобы вы вырвали меня из пасти безумия!
- Меня соседи прислали, - возразил участковый. – Потому что вы круглосуточно топаете, как гиппопотам.
- Я?! – от неожиданности поэтесса даже остановилась, прижав длиннопалую руку к груди и всем видом показывая, что это оскорбление ранило ее навылет. – Неужели вы не понимаете?! Неужели вы не видите?!
- Вижу, - смягчился Водогреев. – Заливают вас. Что ж вы не позвонили куда следует?
- Я боюсь, - поэтесса куницей прыгнула к Водогрееву, вытаращила на него глаза – маленькие, темненькие, обведенные синим карандашом, - и зашептала: - Понимаете, я теперь постоянно боюсь. Ведь если со звезд капают слезы...
- Это не слезы, а водопроводная вода.
- А вы попробуйте, - поэтесса обмакнула дрожащий мизинец в тазик и прежде, чем Водогреев успел воспротивиться, сунула палец ему в усы. Водогреев машинально облизал усы и удостоверился, что вода – соленая.
- Вот видите, - горячо зашептала поэтесса, надвигаясь на участкового. – Я сойду с ума, я сойду от этого с ума! У меня тревожность! Я места себе не нахожу! Я спать не могу, потому что ведь нужно найти место, где спать, а я не нахожу! Меня преследует амфибрахий! А еще... – поэтесса покосилась на ведра и тазики, но они стояли смирно и не подслушивали. – еще мне кажется – все знают, что на мне красное нижнее белье! Мне кажется, оно просвечивает через одежду! Ведь просвечивает, да?
Участковый Водогреев, который под натиском поэтессы постепенно отступил в прихожую, нащупал дверную ручку и честно ответил:
- Нет, совершенно не просвечивает.
- Да вы с ума сошли! – вскричала поэтесса и рванула на груди артистически-белую блузку.
- Гражданка, одумайтесь! – перепуганный Водогреев вылетел на лестничную клетку и захлопнул за собой дверь.
- Берегитесь! – бесновалась за дверью поэтесса. – Там зверь! Там зверь, от которого плачут звезды!
Все-таки участковый Водогреев был недостаточно бесстрашен. Он долго топтался перед дверью, за которой, возможно, находился зверь, и пытался сделать начальственно-страшное лицо. Лицо, похожее на словосочетание «силовые структуры» твердостью, угловатостью и зловещей заостренностью в нужных местах.
Но ничего не вышло. На миролюбивом лице Водогреева все еще прочитывались приязнь к супруге и котятам, а также желание вернуться домой до полуночи.
Дверь была не заперта. Зверем оказался мужчина неопределенного возраста, с хилой бородкой и глазами проникновенными и бессмысленными, как у коровы. На голове у мужчины был махровый тюрбан. Что еще на нем было надето – разглядеть возможным не представлялось, поскольку проникновенный мужчина сидел в огромной деревянной бочке, из которой торчала только его голова. Бочка была установлена прямо посреди комнаты и занимала где-то половину ее площади. При каждом движении сидящего из бочки выплескивалась вода.
Участковый, шлепая по мокрому полу, подошел к бочке поближе и представился:
- Водогреев.
- Спасибо, мне греть не надо, - глядя и на участкового, и в то же время как будто сквозь него, ответил сидящий в бочке. – Я так.
- Нет, вы не поняли. Я ваш участковый.
- А я – йог и биолог, - тоже представился хозяин квартиры. – И еще ветеринар, но это в прошлом.
- Вы поэтессу с нижнего этажа затопили, - строго сказал Водогреев. – Она там с ума сходит и топает. А под ней молодожены. А под ними бабушка на чемодане, цыган грозится заселить.
Йог и биолог задумчиво кивал. Водогреев, привыкший, что перед ним сразу начинают оправдываться, рассердился:
- И что вы творите? Для водных процедур есть ванная! Что вы сидите тут в бочке, как огурец?!
- Ах, какая агрессия, - вздохнул йог и нырнул в бочку с головой.
Ожидая его возвращения, Водогреев изучал комнату. В комнате не было ничего, кроме бочки, свернутого трубочкой коврика для занятий йогой в углу и синего четырехрукого бога, нарисованного на стене. Бог смотрел на Водогреева с брезгливым недоумением.
Потом чуткий профессиональный слух участкового уловил посторонние звуки. К сожалению, они опять доносились с потолка. Наверху, кажется, происходил бытовой конфликт с применением физической силы. Кто-то валял кого-то по полу, в кого-то чем-то швырялись, кто-то посылал кого-то к какой-то матери.
- Вот видите, - вынырнув из бочки, сказал йог и поправил мокрый тюрбан. – Сплошная агрессия. А я так не могу. Мне нужно созерцать гармонию и пропускать через себя правильные энергии. А они транслируют неправильные энергии. В таких случаях помогает только купание в соляном растворе. Очень умиротворяет.
- А почему вы не умиротворяетесь в ванной? – удивился Водогреев. – Для водного умиротворения граждан предназначена ванная, а не гостиная.
- Не могу, - с плеском пожал плечами йог и биолог. – В ванне у меня растут лилии Глена. Редчайшее растение, занесено в Красную книгу. Или вы считаете, что я должен губить их из-за вспышек чужой агрессии?
Сверху кто-то кому-то дал по почкам.
- Вот видите, - сказал йог и биолог. – Они целыми днями проявляют агрессию, поэтому я целыми днями вынужден сидеть в бочке. А мне самому надоело, у меня уже кожа слезает. Но надо беречь ауру, вы согласны?
- Угу, - рассеянно кивнул Водогреев. – Я-то разберусь, только вы бочку потом, пожалуйста, демонтируйте.
- Как только, так сразу, - согласился йог. – И вам, кстати, тоже надо бы поберечь ауру. А то она у вас какая-то зеленоватая.
Неправильными энергиями йога и биолога травили, как оказалось, трое крепких мужичков с круглыми щеками редисочного цвета. Они сосредоточенно дрались, то выкатываясь через распахнутую дверь на лестничную клетку, то вкатываясь обратно в квартиру.
- Граждане! – окликнул их Водогреев.
Двое граждан, поднатужившись, навалились на третьего и стали возить его по полу.
- Да че ж вы ... делаете ... сволочи ...! – перешел на более понятный язык Водогреев, после чего оттащил одного за шиворот и спустил с лестницы, а второго взял за грудки и собрался уже дать ему по морде.
- Ты чего брата бьешь?! – возмущенно завопил тот, которого возили по полу.
Участковый, хотя брата еще и не бил, разжал кулак и смущенно отряхнул пойманного гражданина.
- Увлекся, - примирительно сказал он. – Я участковый ваш, Водогреев. Вы зачем применяете физическую силу?
- А ты зачем? – воинственно спросил спущенный с лестницы и пнул того, которого продолжал держать за грудки Водогреев.
- Чтобы конфликт пресечь, - приосанился участковый. – Вы шумите и энергии распространяете. Из-за вас йог внизу в бочке сидит. А у поэтессы...
- Наша квартира, что хотим, то и делаем, - хором сказали граждане. – Хотим – деремся, хотим – балет смотрим!
- Балет – это хорошо, - одобрил Водогреев. – А вот драться зачем?
- Жрать потому что очень хочется, - грустно ответили мужички. – Отбивных хотим... котлет... пирогов домашних... А эти нам сквозь вентиляцию запахи пущают! А мы голодные сидим! Озвереешь тут!
- Кто пущает? Какие запахи? – не понял Водогреев.
- Эти, сверху, понаехавшие! – наперебой закричали мужички. – Да ты понюхай!
Водогреева проводили на кухню. Там пахло и вправду умопомрачительно – и мясом, и пирогами, и заморскими приправами, и даже жареными осьминогами. Пахло так сильно, как будто все это было прямо здесь, на плите. Обитатели квартиры громко сглатывали слюну и тихо матерились. Водогрееву тоже вдруг мучительно захотелось есть, есть вкусно и много, и от невозможности осуществить это желание захотелось кого-нибудь стукнуть.
- А у нас только пельмени мороженые и кетчуп, - пожаловались мужички. – И водка. Ну и картошка где-то была, только она проросла давно и скуксилась.
- От меня жена ушла, - сказал тот, которого возили по полу. – А она знаешь как готовила! Да я б за каждую ее отбивную родину продал!
- Не трожь родину, - строго сказал спущенный с лестницы.
- Вот, жена, значит, ушла, а братья меня поддержать приехали. А ведь пока была жена-то, на кухне ее пирогами пахло, отбивными, котлетами там, цыпленком табака... А как выветрилось, - мужичок горестно махнул рукой.
- Вот и деремся, - закончили братья и синхронно потянули носами.
- Да вы б к ним поднялись, познакомились – вдруг угостят? – брякнул Водогреев.
Лица братьев стали суровыми и непримиримыми.
- Ты чего?! Там же эти... ну эти... – мужичок, от которого ушла жена, попытался с помощью пальцев придать своим глазам раскосый вид. – Я видел пару раз. Подниматься к ним еще!
- Это ты поднимайся, - поддержал его брат. – И скажи, что готовить они себе там могут что хотят, уж ладно, но запахи чтоб тоже у себя держали. Я тут пятнадцать лет живу, а они мне... пирогами... воняют!
- Всю квартиру провоняли, - добавил третий брат. – Я ночью подушку жевал.
- Ладно, разберемся, - кивнул Водогреев.
- Только ты там смотри, - мужички переглянулись. – Вдруг они наркотики на самом деле варят?
- И маскируют пирогами!
- Потому что – мафия.
Знаю, мне надо писать страшилки, но под воздействием обуявшей меня работы сейчас пишется это.
Итак - удивительные приключения участкового Водогреева в подведомственном доме.
Часть первая.
Плохие соседи
1.
1.
Участковый Водогреев пришел в подведомственный дом разбираться по поводу жалобы на шумных соседей. Участковый был не то чтобы юн, и не сказать, чтобы красив, но вполне бесстрашен. Он опасался только особо крупных собак и рамок металлоискателей. Ему отчего-то казалось, что если он пройдет через рамку неправильно, то из нее могут выскочить сверкающие лезвия и разрезать его напополам. Или, к примеру, она выстрелит лазером прямо в его кажущееся подозрительным лицо. Но вообще лицо у участкового было совсем не подозрительное. Над ним даже имелся милый русый чубчик.
А еще участковый любил котят, но скрывал это от коллег.
Дом был панельный, неопрятный, похожий на огромную грязную вафлю. Пройдя через пахнущий мусором подъезд, выкрашенный в неживой зеленый цвет, участковый оказался прямо перед нужной дверью. Жалоба поступила от одного из жильцов первого этажа.
читать дальшеЗа дверью участковый обнаружил бабушку боевого типа. Впустив Водогреева, она вернулась в комнату и заняла свою обычную, как понял участковый, позицию. Бабушка сидела посреди комнаты на чемодане, решительно сжимая в руках швабру.
- Вот если это не прекратится, возьму чемодан и съеду, - угрожающе сказала бабушка. – А сюда цыган заселю. У вас на учете цыгане есть?
Цыган у Водогреева не было. Он навострил уши, чтобы уловить шум, изводивший жилицу, но тут бабушка подскочила и несколько раз сильно ударила шваброй в потолок.
- Ироды! – крикнула она.
Посыпалась штукатурка, убелив бабушку и участкового. От грохота Водогреев опешил, но потом все-таки услышал доносящиеся откуда-то сверху громкую музыку и бурчание телевизора. Передавали прогноз погоды, и участковый даже разобрал, что завтра будет солнечно, а от всех мужских проблем избавит известное лекарственное средство.
- И целыми днями так! – надрывно сказала бабушка и опять постучала в потолок. – И разврат какой-то слушают!
- А кто у вас там? – спросил участковый.
- У меня?! – взвилась бабушка. – Это у вас кто там! Это вы следить поставлены! И чтоб порядок!
- То есть с соседями не говорили, - участковый достал блокнотик.
- Буду я с ними говорить еще, - ритмично действуя шваброй, ответила бабушка. – А если бандиты? Зарежут и сварят суп. Я по телевизору видела.
Участковый кивнул и направился к двери.
- Вы их там прижмите! – напутствовала его бабушка. – А то съеду! У меня чемодан есть!
Дверь в квартире сверху участковому Водогрееву открыл тонкий молодой человек с гривой темных волос, тоже тонких. Выглядел он недокормленным. Следом за молодым человеком из квартиры вырвалась такая волна звука, что участкового прижало к стене.
- Это что ж вы делаете, гражданин, - укоризненно сказал Водогреев.
Молодой человек не расслышал, но прочел упрек во взгляде участкового и пожал плечами.
- Там же внизу из-за вас бабушка на чемодане! – чуть громче продолжил Водогреев.
- Зая! – прорезался сквозь музыку и крики героев сериала юный, но довольно противный женский голос. – Зая, кто там?!
- Убавь! – рявкнул в квартиру молодой человек. – К нам мили... поли...
- Участковый Водогреев.
- К нам участковый, зая!
Музыка стала немного тише. В прихожую метнулась девушка с большими прозрачными глазами и прижалась к груди молодого человека. Оба заи смотрели на участкового отчаянно, как пионеры-герои.
- Вы что шумите? – спросил наконец Водогреев. – На дневное время, между прочим, тоже есть всякие... децибелы. А внизу бабушка.
Бабушка подтвердила свое существование глухими ударами швабры.
- Да мы же не ей шумим, - сказали заи. – Мы верхним шумим! От них жизни никакой нет! Топают!
С потолка действительно слышалось какое-то дробное постукивание. Зайдя в комнату, участковый обнаружил, что от постукивания даже дребезжит стекло в книжном шкафу. Сильнее оно дребезжало только от бабушкиной швабры. Кроме того, по потолку расползались мокрые пятна.
- Это же ужас, - сказал молодой человек. – А мы только поженились. Они лишают нас семейных радостей.
- Я котлеты жарить не могу, так нервничаю, - сказала девушка и заплакала.
- А бабушка-то причем? – развел руками участковый. – Вы и ее лишаете.
- Она – случайная жертва, - отрезали заи. – Почему мы одни должны мучаться?
- Вы телевизор сделайте потише и музыку выключите, - велел участковый. – А то бабушка цыган заселит. А я пойду наверх и разберусь.
- Вы только осторожнее, - затрепетала девушка. – Вдруг там опасные сумасшедшие живут?
- Нет, у меня опасный сумасшедший только один, в соседнем доме, - успокоил ее Водогреев.
Поднимаясь по лестнице, участковый Водогреев пыхтел и корил себя. Ведь надо было, как в старые времена, сразу после назначения на должность обойти все дома и со всеми познакомиться. Но домов на его участке было так много, и все они были такие многоэтажные, а перевели Водогреева сюда всего три месяца назад. Познакомиться он успел только с самыми отпетыми жильцами и с одной жалобщицей, не менее отпетой. Она караулила Водогреева за углами, под кустами, в магазине и даже в парке, где он прогуливался в выходные. Каждый раз Водогреев получал от нее стопку написанных ажурным почерком жалоб на родственников, соседей, ЖЭК, правительство города и страны, а также на потусторонние силы, которые эти жалобы диктуют. Однажды жалобщица выскочила из мусорного бака, Водогреев очень испугался и чуть не ударил ее коробкой из-под кухонного комбайна, который подарил жене на 8 марта.
Из следующей квартиры на Водогреева пахнуло бергамотом, иланг-илангом, пачулями, шанелью неизвестного номера и еще чем-то дамским. Свет был приглушен, стены задрапированы чем-то невесомо-складчатым, а на потолке сияли звезды, наклеенные с помощью двухстороннего скотча. Со звезд капала вода.
По квартире, дробно топоча каблучками, бегала дама в маленькой шляпке и большой юбке. Лицо у нее было утонченное и страдальческое. Ногами дама ловко передвигала ведра, тазы и мисочки, предназначенные для уловления льющейся со звезд воды. В руках же она держала блокнотик, и промокшее пространство вокруг нее было усеяно смятыми листами бумаги. Дама, несомненно, была поэтессой.
- Это невозможно! - мелькая перед Водогреевым, нежно вскрикивала дама. – В этой атмосфере я схожу с ума! Я не нахожу себе места! Видите? Не нахожу! Сырость! Сырость капает слезами с потолка, вы понимаете?
От поэтессиного мельтешения у Водогреева закружилась голова, и он присел на стул. Стул был мокрый.
- Господин полицейский! – продолжала бегающая дама. – Спасите меня! Вселенная прислала вас, чтобы вы вырвали меня из пасти безумия!
- Меня соседи прислали, - возразил участковый. – Потому что вы круглосуточно топаете, как гиппопотам.
- Я?! – от неожиданности поэтесса даже остановилась, прижав длиннопалую руку к груди и всем видом показывая, что это оскорбление ранило ее навылет. – Неужели вы не понимаете?! Неужели вы не видите?!
- Вижу, - смягчился Водогреев. – Заливают вас. Что ж вы не позвонили куда следует?
- Я боюсь, - поэтесса куницей прыгнула к Водогрееву, вытаращила на него глаза – маленькие, темненькие, обведенные синим карандашом, - и зашептала: - Понимаете, я теперь постоянно боюсь. Ведь если со звезд капают слезы...
- Это не слезы, а водопроводная вода.
- А вы попробуйте, - поэтесса обмакнула дрожащий мизинец в тазик и прежде, чем Водогреев успел воспротивиться, сунула палец ему в усы. Водогреев машинально облизал усы и удостоверился, что вода – соленая.
- Вот видите, - горячо зашептала поэтесса, надвигаясь на участкового. – Я сойду с ума, я сойду от этого с ума! У меня тревожность! Я места себе не нахожу! Я спать не могу, потому что ведь нужно найти место, где спать, а я не нахожу! Меня преследует амфибрахий! А еще... – поэтесса покосилась на ведра и тазики, но они стояли смирно и не подслушивали. – еще мне кажется – все знают, что на мне красное нижнее белье! Мне кажется, оно просвечивает через одежду! Ведь просвечивает, да?
Участковый Водогреев, который под натиском поэтессы постепенно отступил в прихожую, нащупал дверную ручку и честно ответил:
- Нет, совершенно не просвечивает.
- Да вы с ума сошли! – вскричала поэтесса и рванула на груди артистически-белую блузку.
- Гражданка, одумайтесь! – перепуганный Водогреев вылетел на лестничную клетку и захлопнул за собой дверь.
- Берегитесь! – бесновалась за дверью поэтесса. – Там зверь! Там зверь, от которого плачут звезды!
Все-таки участковый Водогреев был недостаточно бесстрашен. Он долго топтался перед дверью, за которой, возможно, находился зверь, и пытался сделать начальственно-страшное лицо. Лицо, похожее на словосочетание «силовые структуры» твердостью, угловатостью и зловещей заостренностью в нужных местах.
Но ничего не вышло. На миролюбивом лице Водогреева все еще прочитывались приязнь к супруге и котятам, а также желание вернуться домой до полуночи.
Дверь была не заперта. Зверем оказался мужчина неопределенного возраста, с хилой бородкой и глазами проникновенными и бессмысленными, как у коровы. На голове у мужчины был махровый тюрбан. Что еще на нем было надето – разглядеть возможным не представлялось, поскольку проникновенный мужчина сидел в огромной деревянной бочке, из которой торчала только его голова. Бочка была установлена прямо посреди комнаты и занимала где-то половину ее площади. При каждом движении сидящего из бочки выплескивалась вода.
Участковый, шлепая по мокрому полу, подошел к бочке поближе и представился:
- Водогреев.
- Спасибо, мне греть не надо, - глядя и на участкового, и в то же время как будто сквозь него, ответил сидящий в бочке. – Я так.
- Нет, вы не поняли. Я ваш участковый.
- А я – йог и биолог, - тоже представился хозяин квартиры. – И еще ветеринар, но это в прошлом.
- Вы поэтессу с нижнего этажа затопили, - строго сказал Водогреев. – Она там с ума сходит и топает. А под ней молодожены. А под ними бабушка на чемодане, цыган грозится заселить.
Йог и биолог задумчиво кивал. Водогреев, привыкший, что перед ним сразу начинают оправдываться, рассердился:
- И что вы творите? Для водных процедур есть ванная! Что вы сидите тут в бочке, как огурец?!
- Ах, какая агрессия, - вздохнул йог и нырнул в бочку с головой.
Ожидая его возвращения, Водогреев изучал комнату. В комнате не было ничего, кроме бочки, свернутого трубочкой коврика для занятий йогой в углу и синего четырехрукого бога, нарисованного на стене. Бог смотрел на Водогреева с брезгливым недоумением.
Потом чуткий профессиональный слух участкового уловил посторонние звуки. К сожалению, они опять доносились с потолка. Наверху, кажется, происходил бытовой конфликт с применением физической силы. Кто-то валял кого-то по полу, в кого-то чем-то швырялись, кто-то посылал кого-то к какой-то матери.
- Вот видите, - вынырнув из бочки, сказал йог и поправил мокрый тюрбан. – Сплошная агрессия. А я так не могу. Мне нужно созерцать гармонию и пропускать через себя правильные энергии. А они транслируют неправильные энергии. В таких случаях помогает только купание в соляном растворе. Очень умиротворяет.
- А почему вы не умиротворяетесь в ванной? – удивился Водогреев. – Для водного умиротворения граждан предназначена ванная, а не гостиная.
- Не могу, - с плеском пожал плечами йог и биолог. – В ванне у меня растут лилии Глена. Редчайшее растение, занесено в Красную книгу. Или вы считаете, что я должен губить их из-за вспышек чужой агрессии?
Сверху кто-то кому-то дал по почкам.
- Вот видите, - сказал йог и биолог. – Они целыми днями проявляют агрессию, поэтому я целыми днями вынужден сидеть в бочке. А мне самому надоело, у меня уже кожа слезает. Но надо беречь ауру, вы согласны?
- Угу, - рассеянно кивнул Водогреев. – Я-то разберусь, только вы бочку потом, пожалуйста, демонтируйте.
- Как только, так сразу, - согласился йог. – И вам, кстати, тоже надо бы поберечь ауру. А то она у вас какая-то зеленоватая.
Неправильными энергиями йога и биолога травили, как оказалось, трое крепких мужичков с круглыми щеками редисочного цвета. Они сосредоточенно дрались, то выкатываясь через распахнутую дверь на лестничную клетку, то вкатываясь обратно в квартиру.
- Граждане! – окликнул их Водогреев.
Двое граждан, поднатужившись, навалились на третьего и стали возить его по полу.
- Да че ж вы ... делаете ... сволочи ...! – перешел на более понятный язык Водогреев, после чего оттащил одного за шиворот и спустил с лестницы, а второго взял за грудки и собрался уже дать ему по морде.
- Ты чего брата бьешь?! – возмущенно завопил тот, которого возили по полу.
Участковый, хотя брата еще и не бил, разжал кулак и смущенно отряхнул пойманного гражданина.
- Увлекся, - примирительно сказал он. – Я участковый ваш, Водогреев. Вы зачем применяете физическую силу?
- А ты зачем? – воинственно спросил спущенный с лестницы и пнул того, которого продолжал держать за грудки Водогреев.
- Чтобы конфликт пресечь, - приосанился участковый. – Вы шумите и энергии распространяете. Из-за вас йог внизу в бочке сидит. А у поэтессы...
- Наша квартира, что хотим, то и делаем, - хором сказали граждане. – Хотим – деремся, хотим – балет смотрим!
- Балет – это хорошо, - одобрил Водогреев. – А вот драться зачем?
- Жрать потому что очень хочется, - грустно ответили мужички. – Отбивных хотим... котлет... пирогов домашних... А эти нам сквозь вентиляцию запахи пущают! А мы голодные сидим! Озвереешь тут!
- Кто пущает? Какие запахи? – не понял Водогреев.
- Эти, сверху, понаехавшие! – наперебой закричали мужички. – Да ты понюхай!
Водогреева проводили на кухню. Там пахло и вправду умопомрачительно – и мясом, и пирогами, и заморскими приправами, и даже жареными осьминогами. Пахло так сильно, как будто все это было прямо здесь, на плите. Обитатели квартиры громко сглатывали слюну и тихо матерились. Водогрееву тоже вдруг мучительно захотелось есть, есть вкусно и много, и от невозможности осуществить это желание захотелось кого-нибудь стукнуть.
- А у нас только пельмени мороженые и кетчуп, - пожаловались мужички. – И водка. Ну и картошка где-то была, только она проросла давно и скуксилась.
- От меня жена ушла, - сказал тот, которого возили по полу. – А она знаешь как готовила! Да я б за каждую ее отбивную родину продал!
- Не трожь родину, - строго сказал спущенный с лестницы.
- Вот, жена, значит, ушла, а братья меня поддержать приехали. А ведь пока была жена-то, на кухне ее пирогами пахло, отбивными, котлетами там, цыпленком табака... А как выветрилось, - мужичок горестно махнул рукой.
- Вот и деремся, - закончили братья и синхронно потянули носами.
- Да вы б к ним поднялись, познакомились – вдруг угостят? – брякнул Водогреев.
Лица братьев стали суровыми и непримиримыми.
- Ты чего?! Там же эти... ну эти... – мужичок, от которого ушла жена, попытался с помощью пальцев придать своим глазам раскосый вид. – Я видел пару раз. Подниматься к ним еще!
- Это ты поднимайся, - поддержал его брат. – И скажи, что готовить они себе там могут что хотят, уж ладно, но запахи чтоб тоже у себя держали. Я тут пятнадцать лет живу, а они мне... пирогами... воняют!
- Всю квартиру провоняли, - добавил третий брат. – Я ночью подушку жевал.
- Ладно, разберемся, - кивнул Водогреев.
- Только ты там смотри, - мужички переглянулись. – Вдруг они наркотики на самом деле варят?
- И маскируют пирогами!
- Потому что – мафия.
@темы: книги, что это было?, трактат, творим помаленьку, красота
-
-
10.04.2012 в 17:10-
-
10.04.2012 в 17:24-
-
10.04.2012 в 19:15-
-
10.04.2012 в 19:29Чудо какое
-
-
10.04.2012 в 19:34