Самуил Викторович Киссин (Муни)

[Пятикрылый Шерстокрыл]

Продолжим нашу бессистемную галерею Серебряного века.

Его знала вся литературная Москва конца девятисотых и начала девятьсот десятых годов. Не играя заметной роли в ее жизни, он скорее был одним из тех, которые составляли "фон" тогдашних событий. Однако ж, по личным свойствам он не был "человеком толпы", отнюдь нет. Он слишком своеобразен и сложен, чтобы ему быть "типом". Он был симптом, а не тип. <...>
След, им оставленный в жизни, как и в литературе, не глубок. Но - незадолго до смерти, с той иронией, которая редко покидала его, он сказал мне:
- Заметь, что я все-таки был.

В.Ф. Ходасевич, "Некрополь"

Самуил Викторович Киссин (Муни) (1885-1916) - поэт, драматург, друг Ходасевича, специалист по нереализованным замыслам. Опубликовал при жизни всего 18 стихотворений и 8 рецензий. Мучился от мелкого провидческого дара - знал, к примеру, кого встретит за углом. Лечился от предчувствий бромом. Многое из задуманного не закончил по причине острого перфекционизма. "Человек замечательных способностей, интуиции порой необычайной, он обладал к тому же огромным количеством познаний. Но сосредоточиться, ограничить себя не мог. Всякая работа вскоре отпугивала его: открывались неодолимые сложности и трудности. О чем бы дело ни шло, - перед Муни возникал образ какого-то недостижимого совершенства, - и у него опускались руки", - писал о нем Ходасевич.

Муни мобилизовали в первый день войны. Жизнь в действующей армии оказалась для него невыносима - он покончил с собой, написав накануне песню "Самострельная". Обстоятельства смерти Муни потрясли Ходасевича: Муни зашел к сослуживцу, того вызвали по делу, Муни случайно увидел в ящике его стола револьвер и застрелился. Примерно пятью годами ранее Ходасевич точно так же зашел к своему брату, не застал его и увидел в ящике стола револьвер. У Ходасевича в то время была "черная полоса" в жизни, искушение было велико. Он позвонил Муни и попросил приехать, сказав, что больше 20 минут не выдержит. Муни тогда приехал. А вот к самому Муни спустя пять лет не приехал никто - друзья были далеко.

В творческом наследии Муни - а его жизнь, безусловно, была частью его творчества, - меня поразили две вещи. Во-первых, история с Беклемишевым:

Семипудовая купчиха

Муни состоял из широкого костяка, обтянутого кожей. Но он мешковато одевался, тяжело ступал, впалые щеки прикрывал большой бородой. У него были непомерно длинные руки, и он ими загребал, как горилла или борец.
- Видишь ли, - говорил он, - меня в сущности нет, как ты знаешь. Но нельзя, чтобы это знали другие, а то сам понимаешь, какие пойдут неприятности.
И кончал по обыкновению цитатой:
- Моя мечта, это воплотиться, но чтобы уж окончательно, безвозвратно, в какую-нибудь толстую семипудовую купчиху.
В одном из его рассказов главный герой, Большаков, человек незадачной жизни, мучимый разными страстями и неприятностями, решает "довоплотиться" в спокойного и благополучного Перееславцева. Сперва это ему удается, но потом он начинает бунтовать, и, наконец, Перееславцев убивает его.
После одной тяжелой любовной истории, в начале 1908 года, Муни сам вздумал довоплотиться в особого человека, Александра Александровича Беклемишева (рассказ о Большакове был написан позже, именно на основании опыта с Беклемишевым). Месяца три Муни не был похож на себя, иначе ходил, говорил, одевался, изменил голос и самые мысли. Существованис Беклемишева скрывалось, но про себя Муни знал, что, наоборот - больше нет Муни, а есть Беклемишев, принужденный лишь носить имя Муни "по причинам полицейского, паспортного порядка".
Александр Беклемишев был человек, отказавшийся от всего, что было связано с памятью о Муни, и в этом отказе обретающий возможность жить дальше. Чтобы уплотнить реальность своего существования, Беклемишев писал стихи и рассказы; под строгой тайной посылал их в журналы. Но редакторы, только что печатавшие Муни, неведомому Беклемишеву возвращали рукописи, не читая. Только Ю. И. Айхенвальд, редактировавший тогда литературный отдел "Русской Мысли", взял несколько стихотворений незнакомого автора.
Двойное существование, конечно, не облегчало жизнь Муни, а усложняло ее в геометрической прогрессии. Создалось множество каких то совсем уж невероятных положений. Наши "смыслы" становились уже не двойными, а четверными, восьмерными и т. д. Мы не могли никого видеть и ничего делать. Отсюда возникали бездействие и безденежье. Случалось, что за день, за два, а однажды и за три дня мы вдвоем выпивали бутылку молока и съели один калач. В довершение всего, Муни бунтовал против Беклемишева ("лез из кожи", как мы назвали), и дело могло кончиться так, как впоследствии кончилось у Большакова с Переяславцевым. И вот однажды я оборвал все это - довольно грубо. Уехав на дачу, я написал и напечатал в одной газете стихи за подписью - Елисавета Макшеева. (Такая девица в восемнадцатом столетии существовала, жила в Тамбове; она замечательна только тем, что однажды участвовала в представлении какой то Державинской пьесы). Стихи посвящались Александру Беклемишеву и содержали довольно прозрачное и насмешливое разоблачение Беклемишевской тайны. Впоследствии они вошли в мою книгу "Счастливый Домик" под заглавием "Поэту". Прочтя их в газете, Муни не тотчас угадал автора. Я его застал в Москве, на бульварной скамейке, подавленным и растерянным. Между нами произошло объяснение. Как бы то ни было, разоблаченному и ставшему шуткою Беклемишеву оставалось одно - исчезнуть. Тем дело тогда и кончилось. Муни вернулся "в себя", хоть не сразу. К несчастию, "беклемишевская история" и попытки "воплотиться в семипудовую купчиху" повлекли за собой другие, более житейския события, о которых сейчас рассказывать не время. Однако, мы жили в такой внутренней близости, и в ошибках Муни было столько участия моего, что я не могу не винить и себя в этой смерти.

В.Ф. Ходасевич, "Некрополь"


Во-вторых, предвосхитившая обэриутов, да и не только их, совершенно удивительная пьеса:

Месть негра
Трагедия в 5 актах с прологом
Лица:
Обуреваемый негр.
Адвокаты.
Адвокатския жены.
Портниха.
Мастерицы.
Девочки.
Поэт.
Манекены.
Кукла.
Пассажиры трамвая.
Вагоновожатый.
Машинист в театре.

ПРОЛОГ
Набережная Невы. Мостик через Зимнюю Канавку. Вдали Петропавловская крепость, направо - Троицкий мост. Весна. Предвечернее время. Ясно. Набережная пуста.
На мостике появляется НЕГР. Он в белой крахмальной рубашке, в красных помочах, серыя клетчатыя брюки, желтыя туфли. У живота - громадный барабан.

НЕГР. Я обуреваем. (ГРОМКО БАРАБАНИТ). Так больше продолжаться не может. (БАРАБАНИТ). Так больше продолжаться не должно! (БАРАБАНИТ). Я отомщу. (БАРАБАНИТ). Я обуреваем! (БАРАБАНЯ УХОДИТ).

ЗАНАВЕС.

ДЕЙСТВИЕ 1.
Отдельный кабинет в ресторане. Механическое пьянино у одной стены, в другой - окно. Посредине стол. На нем кофе, бутылки с вином, фрукты. АДВОКАТЫ и АДВОКАТСКИЯ ЖОНЫ. Они в сюртуках и во фраках со значками. Оне - в шикарных весенних платьях. Возле толстых адвокатов - тонкия дамы и наоборот. Всех человек 10-12. Движения плавныя.

1-й АДВОКАТ. У мадам Пумпштейн наемные лошади, а она их выдает за собственных.
2-й. Видали мы. Клячи какие-то!
ТОЛСТАЯ ДАМА (БАСОМ). Но чего вы хотите? У ея мужа не так уж хороши дела, да и не легко жить на два семейства.
3-й. Что говорить, все мы живем не по средствам.
ХУДАЯ ДАМА. Мужья всегда рады свалить все расходы на жен.
ХУДОЙ АДВОКАТ. Ну конечно, женщины всегда правы.
5-й. Да вот вчера одна на меня накинулась. Из чего бы вы думали? Третья дума, видите ли реакционна, третья дума на помочах у правительства, третья дума то, се, пятое, десятое... Я ей говорю: да успокойтесь, и на помочах, а больше сделает, чем две сделали. Так что вы думаете? Ругается барыня, от октябриста, говорит, слышу. Сударыня, говорю, я имею честь состоять в центральном комитете партии народной свободы, это вам известно, и именно поэтому имею мужество заявить, что думское большинство...
ТОЛСТАЯ ДАМА (соседке). Софья Михайловна в третий раз сбежала от мужа, и с кем вы думаете?..
5-й АДВОКАТ (ПРОДОЛЖАЕТ) думское большинство способно к производительной, хотя и не быстрой работе уже в силу самой своей сплоченности, ну и так далее. Так она мне чуть глаза не выцарапала...
ТОНКАЯ ДАМА (ВТОРОЙ ТОЛСТОЙ). А где вы думаете провести лето?
2-я ТОЛСТАЯ ДАМА. Муж едет в Киссинген, а я остаюсь в Сестрорецке. С детьми тащиться трудно, а одной ехать...
ТОНКАЯ. Вот чудесно. Я сама собираюсь в Киссинген. Зато мой супруг будет вас развлекать в Сестрорецке.
ТОЛСТАЯ (МУЖУ). Смотри, Лев, не заведи с Инной Федоровной романа.
ТОНКАЯ. За то мой Анатолий останется в вашем распоряжении.
ТОЛСТЫЙ АНАТОЛИЙ (ТОЛСТОЙ ДАМЕ). Уважаемая, ручку! В залог будущих благ!
5-й АДВОКАТ. Ура! Да здравствует третья дума! (ВСТАЕТ С БОКАЛОМ В РУКЕ). Требуем исполнения кэк-вока.
2-й. Розалия Романовна, пожалуйте!
РОЗАЛИЯ РОМАНОВНА, с тонкой талией и преувеличенно широкими бедрами, поломавшись, соглашается.
3-й АДВОКАТ (КРИЧИТ В ДВЕРЬ). Поставьте кэк-вок!
Пьянино играет кэк-вок. РОЗАЛИЯ РОМАНОВНА ТАНЦУЕТ И ПОЕТ:

Мне мамаша вас - прэтила
Тан - цевать кэк-уок,
Тан - цевать кэк-уок...
и т.д.

ГРОМ АПЛОДИСМЕНТОВ.

ОЧЕНЬ ТОЛСТЫЙ. Механическое пьянино мне напоминает игру духов на спиритическом сеансе. Помнишь, Мэри...
2-й. А вы, коллега, все еще спиритичествуете? Не надоело?
ОЧЕНЬ ТОЛСТЫЙ. О да! Я чрезвычайно увлекаюсь спиритизмом.
3-й (ХУДОЙ). А вот знаете вы книгу Морозова: Откровение в грозе и буре? Глубоко научная книга. Все апокалиптические пророчества объясняются астрономическими явлениями, происшедшими в определенный день и час на острове Патмосе.
ТОЛСТАЯ ДАМА (ХУДОЙ). Анна Львовна в четвертый раз вернулась к мужу и опять в таком положении.
3-й. И все проверено Пулковской обсерваторией. Нет, уж я теперь ни-ни-ни. Здоровье Николая Морозова, господа! Ура!
5-й. Ура! Кэк-вок!
ОЧЕНЬ ТОЛСТЫЙ. Вам, батюшка, все бы кэк-вок. Домой пора.
2-й. Потребуем счет.
ВСЕ. Потребуем счет.

Звонят. Приходит лакей.

ВСЕ. счет.

Шум. Дамы надевают шляпы. Приносят счет. Расплачиваются и уходят попарно: толстый с тонкой, тонкий с толстой. Лакеи провожают. Сцена некоторое время пуста. Затем из окна высовывается НЕГР в том же костюме. Он грозит кулаком.

НЕГР. Я вам отомщу. (СКРЫВАЕТСЯ).
ЗАНАВЕС.

ДЕЙСТВИЕ 2.
Магазин дамских платьев и шляп. На задней стене большое окно и рядом стеклянная дверь на улицу. На окне кукла с черными буклями, в шляпе. Другие манекены, с головами и без голов, одетые и голые, в магазине. Большое зеркало у одной стены, в другой - дверь в мастерскую. Стол с модными журналами. Конторка. Во время действия по сцене проходят мастерицы и девочки. Одна девочка наказана: она в белом колпаке. За окном ПОЭТ кокетничает с куклой. Манекены, когда никто на них не смотрит, показывают языки, чешут носы, отгоняют мух. Им скучно. Движения всех действующих лиц быстрыя, но плавныя. Магазин скоро закроют, но на улице еще светло.

С улицы входит девочка с картонкой.

ДЕВОЧКА. Вот, барыня, деньги. Сорок рублей, а двадцать пять завтра обещались сами завезти. Туда-то я с парадного прошла, а назад меня проводили черным ходом. Чудно! Там швейцар с галуном, а по черному ходу вся лестница помоями залита, кошки...
МАСТЕРИЦА. Это у Бурятиной? У ней все так. Намедни шляпку за шестьдесят пять рублей отхватила, а стала я ей лиловый лиф примерять, - подмышников нету, вся рубашка потная.
ХОЗЯЙКА. Вы, Софья Ивановна, заметили? - у нея правый бок на полтора сантиметра шире левого.
МАСТЕРИЦА. Я знаю. Придется юбку с левой стороны подложить.

Из мастерской слышно пение. Голосов пять поют:

Любила меня мать, уважала,
Что я ненаглядная дочь,
А я от нее убежала,
В холодную темную ночь.
Десяток коробочек спичек
В горячей воде разведу.
Потом я в спальне запруся,
Приму я отраву свою...
Отрава моя недорогая,
Она стоит всего лишь пятак,
А жизнь-то моя молодая, -
Ее отдам ни за так...

Во время пения наказанная девочка приходит посмотреть на часы.

ХОЗЯЙКА. Что же Лоскутина не идет? Через полчаса закроемся. (ПРИБИРАЕТ ЖУРНАЛЫ НА СТОЛЕ).
МАСТЕРИЦА (ХОЗЯЙКЕ). Марья Матвеевна, на какие это она деньги так шьет? Живет она с кем, что ли?
ХОЗЯЙКА. А Барабанов-то?
МАСТЕРИЦА. Он что же, служит где или так?
ХОЗЯЙКА. Кавалергард.
МАСТЕРИЦА. А!
Входит заказчица.
ЗАКАЗЧИЦА. Здравствуйе, мадам Пфлинте. Готов мне лиф?
ХОЗЯЙКА. Как же, только вас и ждем, пора запирать.
ЗАКАЗЧИЦА. Простите, Бога ради, что задержала. У меня была одна дама с визитом, еле ушла.

Задергивает занавеску со стороны улицы. Заказчица примеряет лиф и юбку. Мастерица ползает на четвереньках, с булавками во рту. Девочки бегают взад и вперед. Слышны замечания.

- Вы и юбку примерите?
- Да, пожалуйста.
- Здесь надо будет заколоть.
- А на спине не морщит?
- Вы какими духами душитесь? - и т.д.

Заказчица одевается и уходит. Проходят мастерицы. Оне кланяются хозяйке. Хозяйка что-то записывает у конторки. Две мастерицы. Слышны слова: "Так она себе выкидыш сделала". Хозяйка запирает магазин уходит в мастерскую. Сцена пуста. Манекены потягиваются. ПОЭТ перестал шататься перед окнами. Тогда кукла на окне быстро поворачивается на подставке, так что виден только метнувшийся локон. Манекены опять застывают. Тогда в окне показывается НЕГР, грозит кулаком.

НЕГР. Я вам отомщу! (СКРЫВАЕТСЯ).
ЗАНАВЕС.

ДЕЙСТВИЕ 3.
Вагон трамвая в поперечном разрезе. Вечер, электричество. Все время гуденье трамвая. Звонки. Электричество то меркнет, то горит ярче. Едут давно и далеко. Никто не выходит и не входит. Пассажиры в большинстве студентки и курсистки. Дремлют, плавно покачиваясь. Видна стеклянная передняя площадка вагона. Вагоновожатый порой оглядывается. Тогда его голова - голова не то циклопа, не то водолаза - ярко освещает вагон. Его единственный глаз пылает. В один из поворотов вагоновожатого за его спиной показывается НЕГР. Он потрясает кулаком и кричит:

- Я вам отомщу!

Слышен хряск, некоторые вскидывают головы, но потом дремлют и качаются вновь. За сценой шум.
ЗАНАВЕС.

ВМЕСТО ОСТАЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ.
Занавес долго не поднимается. После поднятия его сцена представляет просторный зал, розовый с серебром. Входы арками с трех сторон. Мебель шелковая, тоже розовая с серебром. Никого нет. Затем входит МАШИНИСТ. Он в синей рубахе и жилете. По жилету серебряная цепь. Прихрамывает на левую ногу.

МАШИНИСТ. Вот, господа, дело какое вышло. В нашем театре машины очень хорошо устроены. Пустили нынче трамвай настоящий. Негр не поберегся, его и раздавило на смерть. (НЕОЖИДАННО В ПАТЕТИЧЕСКОМ ТОНЕ). И вы никогда не узнаете мести негра! (ПРЕЖНИМ ТОНОМ). Так что, если кто не доволен, может за два недосмотренных действия получить в кассе две пятых стоимости билета, за вычетом, разумеется, благотворительного сбора.

ЗАНАВЕС.

@темы: книги, sic!, трактат

Comments

[Beara]

ДА!

[Пятикрылый Шерстокрыл]

О мой читатель!

[Raikhox]

Пятикрылый Шерстокрыл
Смерть очень в духе "Серебряного" века.
История с перевоплощением в другую личность очень современна, ИМХО.
Спасибо за этот пост)
***
Чувствую себя убогим продуктом масс-культуры - люди тут постят высокую литературу, а я - свой дыбр

[Пятикрылый Шерстокрыл]

Kovintar Спасибо, что прочитал. Все, что связано с Русским Зарубежьем и Серебряным веком, для меня действительно важно

Чувствую себя убогим продуктом масс-культуры - люди тут постят высокую литературу, а я - свой дыбр

- а я вперемешку с высокой литературой - гифки... Кем мне себя чувствовать?!

[Raikhox]

Пятикрылый Шерстокрыл
У меня немного странное отношение к Русскому Зарубежью - то есть, я понимаю, что они неотъемлемая часть русской культуры и все такое, но признать их полностью "родными" не могу. Знаю-знаю, что это ужасно и дурные личные заморочки.
Еще мне обидно, что русскую культуру очень часто воспринимают как нечто из девятнадцатого века, особенно за рубежом. Устал объяснять знакомым, что русская культура вполне себе развивалась в 20 веке и ее развитие еще предстоит оценить. И что 21 век, надеюсь, тоже чем-нибудь порадует)

вперемешку с высокой литературой - гифки... Кем мне себя чувствовать?!

Не знаю) Всесторонне развитой личностью, наверное
P.S. Ты не интересовалась, в Москве есть центр "Русское Зарубежье". Они проводят разнообразные культурные мероприятия, в том числе периодически приглашают потомков белоэмигрантов и т.д. Не могу сказать, что я в восторге от этого места, но начинание неплохое)

[Пятикрылый Шерстокрыл]

У меня немного странное отношение к Русскому Зарубежью - то есть, я понимаю, что они неотъемлемая часть русской культуры и все такое, но признать их полностью "родными" не могу.

- у меня тоже странное, для меня это не просто пласт культуры, а отдельная планета, причем, можно сказать, моя планета. Мне трудно признать "родным" все остальное - тоже долгие-долгие и личные-личные заморочки

P.S. Ты не интересовалась, в Москве есть центр "Русское Зарубежье".

- конечно знаю, я регулярно бываю там Помню даже, как все начиналось - с обычной районной библиотеки, которая закрылась на три года и открылась уже "Русским Зарубежьем" (еще в старом здании).

[Raikhox]

Пятикрылый Шерстокрыл

у меня тоже странное, для меня это не просто пласт культуры, а отдельная планета, причем, можно сказать, моя планета. Мне трудно признать "родным" все остальное - тоже долгие-долгие и личные-личные заморочки

А ты бы написала об этом, уверен, что получилось бы очень интересно и познавательно. Хотя бы тезисно)
Не знаю, говорим ли мы об одном и том же, я иногда тоже ощущаю, что вырос не на русской культуре, а на чем-то космополитичном, где русская культура и литература были фундаментом, но не всем зданием, как-то так...
Звучит пафосно и как-то по-дурацки, знаю)

[Пятикрылый Шерстокрыл]

А ты бы написала об этом, уверен, что получилось бы очень интересно и познавательно. Хотя бы тезисно)

боюсь, что нет. Будет слишком длинно и эмоционально, потому что уж очень это личное Сорри.

Не знаю, говорим ли мы об одном и том же, я иногда тоже ощущаю, что вырос не на русской культуре, а на чем-то космополитичном, где русская культура и литература были фундаментом, но всем зданием, как-то так...

у меня скорее ощущение, что я отстала от своего времени )))

[Raikhox]

Пятикрылый Шерстокрыл

боюсь, что нет. Будет слишком длинно и эмоционально, потому что уж очень это личное Сорри.

Жаль)
Но если передумаешь, то один читатель с крепкими нервами у тебя есть)