Тибетский кот - мохнатый урод. Основная его черта - нет в природе такого кота.
Я должна была это выложить в пятницу, 13-го, поэтому эпилог - потом.
Семь маленьких, желто-смуглых человечков прыгали перед Водогреевым и совали ему под нос какие-то бумажки с печатями. Но нос участкового занимало совсем не это. Его ноздри заполняли запахи божественной, подрумяненной и сдобренной специями пищи, из-за чего воспринимать реальность адекватно Водогреев был не в силах.
- Здравствуйте, граждане. Я ваш участковый, граждане, - в пятый раз сказал он. – Водогреев, граждане... Да что же вы тут такое едите?!
читать дальшеВ глубинах заставленной двухъярусными кроватями и застеленной циновками квартиры хлопнула дверь – самый сообразительный закрыл кухню, и запахи стали немного слабее.
- Окно откройте! – жалобно попросил участковый. – У меня язва желудка сейчас от всего этого будет! Во мне соки бурлят! Что же вы такое готовите невозможное, граждане зарубежные гости?!
- Мы не готовить, - замотали головами человечки. – Мы курить.
- Как – курить? – насторожился Водогреев.
- Нет, нет, - забеспокоились человечки. – Палочки... Дым... Благовонялки! Благовонялки жечь!
- Ду-ухи... – добавил самый пожилой человечек и присел на корточки, воздев руки к потолку, как будто делал утреннюю гимнастику.
Остальные негромко ухнули и синхронно склонили перед участковым головы. Водогрееву стало неловко.
- Граждане иностранные гости, - по возможности членораздельно сказал он, помогая себе жестами. – Я к вам по жалобе. Из-за этих ваших запахов внизу братья дерутся. Прекратите их, пожалуйста, издавать.
Человечки тревожно зачирикали, как птицы в период гнездования, и опять замотали головами.
- Ду-ухи, - сказали они и показали на потолок.
Озадаченный Водогреев прошел на кухню и действительно обнаружил там курильницы, в которых тлели несъедобные на вид тонкие палочки, распространявшие запахи и мяса, и пирогов, и заморских приправ, и даже жареных осьминогов. В углу сидел худой, смиренный мальчик и, закрыв глаза, наигрывал на неизвестном инструменте что-то тоскливо-восточное.
- Нет, граждане, так нельзя, - решительно сказал Водогреев. – Это вам в храм надо, буддистский какой-нибудь или не знаю. А в квартире нельзя. Жильцы есть хотят и звереют.
И тут сверху что-то зловеще завыло. Зарубежные гости упали ниц, а мальчик, став от страха лимонно-желтым, заиграл громче.
- Мы бояться, - пролепетали с пола зарубежные гости. – Духи. Духи любить вкусный дым. Надо ублажить духов.
- Иначе духи залезать ночью в уши и красть силу жизни, - неожиданно добавил оказавшийся говорящим мальчик.
Вой повторился, и теперь его сопровождал грохот железа. На кухне неожиданно похолодало. Участковый Водогреев, скосив глаза, посмотрел на пар, выходящий у него изо рта, и почувствовал, как шевелятся волосы на руках и ногах. Особенно активно они шевелились на левой руке, непосредственно рядом с часами с дарственной надписью «Уважаемому Водогрееву от коллектива».
- Это еще надо разобраться... - неуверенно сказал он. – Это еще надо разобраться, кто здесь духи, а кто просто воет из хулиганских побуждений...
- Разобраться, разобраться, - радостно закивали зарубежные гости, ежась от холода. – А то мы бояться очень. И все время болеть. Грипп, простуда, аспирин!
Дверь в квартире на следующем этаже была покрыта старым дерматином и инеем. Участковый Водогреев нажал на кнопку звонка и с удивлением обнаружил, что палец примерз к кнопке. Решив использовать это как преимущество, Водогреев терзал звонок безостановочно, на протяжении двух минут, давя онемевшим пальцем на кнопку, которая топорщилась дерзко, как девичий сосок на морозе.
- Ухо-оди-и... – тихо и зловеще проныли наконец за дверью.
- Не могу, - решительно ответил Водогреев. – Я примерз. Я участковый ваш, Водогреев, по жалобе.
- Ухо-оди-и... – совсем уже умирающим голосом повторил неизвестный жилец и чем-то загремел.
- Гражданин, прекратите шум и откройте дверь, - потребовал участковый.
За дверью по-совиному заухало, захохотало, загрохотало, завыло, а потом раздался невыносимый скребущий звук – его вполне мог бы производить медицинский скальпель, режущий на тарелке китайского производства шницель из человеческого мяса. Кулинарные ассоциации все еще преследовали Водогреева.
- Гражданин, откройте! – не сдавался примерзший участковый.
Сквозь иней на двери проступило заборное ругательство, написанное эктоплазмой.
- Вы, гражданин, дух, призрак или просто буйный? – внутренне трепеща, но сохраняя суровый вид, спросил Водогреев. – На каком основании проживаете? С какого года? Вы совершеннолетний? Женаты? Есть ли судимости? Дети? Жалобы на соседей, энергии, шум, слезы с потолка?
- Изыди! – взвыли наконец за дверью. – Призрак я, понял? Призрак! Несудимый! Проживать не могу по причине невинноубиенности. Существую на данной жилплощади в качестве кары за грехи. Понял? А теперь, - призрак откашлялся и сменил тон на привычный, мертвяще-шелестящий, как шум листьев на кладбище: - ухо-оди-и...
Водогреев попытался отодрать палец от звонка, но это оказалось больно. Не так больно, как в детстве, когда любознательный будущий участковый лизал на морозе качели, но тоже очень неприятно.
- Гражданин призрак, - продолжил, вздохнув, Водогреев. – Не знаю, за какие-такие грехи вас сюда направили, но от вас остальные жильцы страдают. И китайцы, а, может, вьетнамцы или там монголы, и братья, от которых жена ушла, и йог в бочке, и...
- С этими всеми вообще не знаком, - отрезал призрак. – И грехи не мои. Какие ж на мне грехи, если я невинно убиенный? Я этому, сверху, за его грехи послан. Убивцу, злодею и деграданту. В качестве, значит, укора и назидания.
- Гражданин призрак, - обрадовался вдруг участковый. – Раз вы тут не проживаете, то освободите, пожалуйста, помещение. А то наряд вызову.
- Вызывай, вызывай, - призрак тоже обрадовался, только как-то нехорошо. – Давненько я души из сотрудников милиции не вытрясал. И за ноги к потолку, на проволоке, я сотрудников милиции тоже давненько не подвешивал.
- Полиции, - строго поправил Водогреев. – То есть вы мне, значит, угрожаете при исполнении?
- Пугаю маленько, - смущенно хихикнул призрак. – Не могу я помещение освободить, пока наверху убивец. Я к нему за грехи приставлен. А он сидит как пень и носа никуда не кажет. Ну и я сижу. Ни тебе могилку свою проведать, ни бабушку родную. Понятно, вою.
- И вы, значит, уверены, что наверху живет убийца?
- Да вот те кре... ай-й, жжется!.. Уверен, уверен. Ты... вы уж с ним разберитесь, господин полицейский, пусть раскается или съедет наконец, окаянный. Застрял я тут, как Ильич в мавзолее...
- Я, конечно, разобраться постараюсь, - с достоинством сказал Водогреев. – Только я же из-за ваших температурных аномалий к звонку примерз!
- Да подыши ты на него. Подыши, а потом плюнь.
И участковый отправился дальше, оставив немного своей плоти на дерзко выпирающей кнопке звонка.
Водогреев стоял на лестничной площадке и остервенело тер глаза. Только что он увидел необыкновенное – средневекового рыцаря в полном облачении, тяжелого и сегментированного, как мокрица. Правда, доспехи у рыцаря были не сверкающие, скорее наоборот – тусклые, грязные, подернутые зеленоватым налетом и, кажется, плесенью. Рыцарь жевал сосиску, пропихивая ее через отверстие в забрале.
Водогреев перестал тереть глаза и еще раз присмотрелся к жильцу. Да, он, несомненно, был рыцарем. И, несомненно, ел сосиску.
- Я ваш участковый, - взглянув на меч, которым был оснащен рыцарь, печально сообщил Водогреев.
- Ну, - неопределенно ответил рыцарь. А внизу старательно, выводя леденящие душу рулады, завыл призрак.
- Вас нижний жилец не беспокоит?
Рыцарь доел сосиску и попытался облизать пальцы, но мешало закрытое забрало.
- Не, - сказал рыцарь. – Пусть голосит.
- А вот вы ему мешаете, гражданин рыцарь, - осмелел Водогреев. – Это он из-за вас голосит, потому что вы, по непроверенной информации, убивец и...
- Я не убивец, а доблестный герой, защитник, могучий избавитель и тому подобное. И сколько злодеев и их приспешников в процессе моих подвигов полегло – меня совершенно не касается и не тревожит! - бурно запротестовал рыцарь. – А если будете клеветой заниматься, то, знаете ли, мой меч – ваша, товарищ участковый, голова с плеч!
- Вот не надо мне угрожать, пока я всю ситуацию не обрисовал, - замахал руками Водогреев. – Что за дом такой! Ничего обрисовать не успеешь, а они уже кидаются...
Рыцарь милостиво разрешил ему обрисовать ситуацию. Водогреев рассказал про призрака, зарубежных гостей, применяющих физическую силу мужичках, йога, который плещется в бочке и созерцает гармонию... в общем, про всех, вплоть до бабушки, которая сидела где-то внизу на чемодане и недоумевала – куда это пропал участковый.
- Вот, - закончил Водогреев. – А вы почему дома круглосуточно сидите и гражданина призрака нервируете?
- А куда мне идти? – с шумом и лязгом пожал плечами рыцарь. – Вы когда в последний раз дракона в живой природе встречали? А принцессу в естественных, так сказать, условиях обитания? А прекрасных и коварных волшебниц? А басурман, у которых Гроб Господень отбивать нужно?
- Вот насчет басурман... – начал было Водогреев и испуганно сам себя перебил: - Ой, нет, не будем обострять и нагнетать.
- Ну вот, - сник рыцарь. – Вот и сижу. И тоскую, и плесневею, и сосиски эти молочные жру вместо вепря... жареного... с лучком... – он гулко всхлипнул.
- Тогда, может, раскаетесь? – мягко предложил ему участковый.
- Это в чем еще? – возмутился рыцарь. – Сколько извергов положил – ни одного не жалко! И еще стольким же кишки бы выпустил, да... – рыцарь вздохнул. – закончились, изверги...
- Гражданин рыцарь, но вы же призраку мешаете, а под призраком вьетнамцы... – снова начал перечислять Водогреев.
- А мне? – гневно загудел рыцарь. – А мне, по-вашему, не мешают?!
- И кто же вам, гражданин рыцарь, мешает? – усомнился Водогреев.
Рыцарь со скрипом поманил его железным пальцем.
В рыцарской квартире, увешанной щитами, устеленной шкурами и уставленной дубовой, как и положено, мебелью, сначала было тихо. Но через несколько секунд, когда участковый уже приготовился высказать железному обманщику все накипевшее, вдруг обнаружило свое присутствие нечто постороннее, не соответствующее ни месту, ни времени. Нечто настолько раздражающее, что Водогреев даже удивился тому, как рыцарю удается сохранять невозмутимое выражение забрала.
Наверху, надрываясь, заплакала и запричитала пожарная сирена.
- Слыхали? – зычно гаркнул рыцарь, стараясь перекричать сирену. – А вы – каяться!
Поднимаясь на следующий этаж, Водогреев споткнулся на лестнице о пожарный шланг. Шланг шипел и извивался. Один его конец уходил в окно, а другой – вверх по ступенькам. Участковый пошел вдоль шланга и вскоре наткнулся на целую пожарную команду. Чумазые, сияющие белками глаз пожарные бегали по малогабаритной квартире, азартно покрикивая, налетая друг на друга и обрызгивая все вокруг пеной из огнетушителей. Квартирная дверь стояла в прихожей, бережно прислоненная к стене. Пол покрывали несколько слоев брезента, удерживавшего в своих складках почерневшую воду.
- Вы чего? – поинтересовался Водогреев, но пожарные и его обрызгали пеной, а потом с воплями согнали с извивающегося шланга, на котором участковый, оказывается, стоял.
- Это что вообще? – не сдавался Водогреев, возмущенный тем, что жильцы на протяжении стольких этажей скрывали от него целый пожар, пусть и неизвестной категории.
Пожарные с досадой покосились на путающегося под ногами Водогреева и включили сирену, надеясь заглушить настырного участкового. Снизу послышались отчаянный лязг и грохот – рыцарь стучал в потолок алебардой.
- Да какого, как говорится... – пробурчал Водогреев и пошел исследовать территорию самостоятельно – пожарные явно не собирались не то что проявлять уважение, а даже снисходить.
Квартира действительно горела, но как-то вяло. То с почерневшего потолка вдруг вальяжно спускалось облако дыма, и его разгоняли пеной. То по какой-нибудь из стен сверху вниз пробегала длинная и узкая ленточка огня, и пожарные с громким клекотом кидались на нее. Но, стоило им с ней справиться, как рядом пробегала новая ленточка, а потом где-нибудь вспыхивала еще одна.
- Да это же наверху горит! – догадался Водогреев. – Чего ж вы здесь-то тушите?
- Ага, пойди, поднимись туда! – недобро ответили пожарные и ринулись в атаку на очередной оранжевый язычок, лизавший остатки обоев.
Водогреев взглянул напоследок на брезент, покрывавший пол.
«Йогу бы такой нужно, воду-то как держит», - по-хозяйски подумал он. – «На обратном пути попрошу метров десять...».
Обугленную и противно пахнущую расплавленным поролоном дверь Водогрееву долго не открывали. Потом наконец щелкнул замок, звякнула цепочка, с натугой провернулся еще какой-то механизм, и хозяин квартиры взглянул на участкового своими довольно красивыми, золотистого такого цвета глазами. Диаметр каждого глаза составлял сантиметров тридцать.
- Ой, - сказал участковый Водогреев и сел на холодный, выложенный плиткой пол.
- Застудитесь, - недружелюбно предупредил его дракон – не очень крупный, чешуйчатый, с длинными красными вибриссами на апатичной морде. Такие вибриссы любят пририсовывать своим национальным драконам китайцы.
Участковый молчал. Он сомневался в том, что дракон является гражданином, и, соответственно, не знал, как начать разговор.
- Ну чего тебе? – взял инициативу в свои лапы дракон и внезапно икнул. Водогреев увернулся от небольшого огненного шарика и ощутил запах водочного перегара.
- Распиваете? – обрадовался знакомой теме Водогреев.
Дракон уныло кивнул.
- Что же это вы, уважаемый, нехорошо, - торжествовал участковый, вновь ощутивший под ногами твердую почву. – Асоциально это, уважаемый, и закончиться может пьяной поножовщиной, или без квартиры останетесь.
Дракон смотрел на Водогреева с мрачным нетрезвым любопытством, как смотрят на муху, которая в ближайшее время, вполне вероятно, будет безжалостно прихлопнута.
- Нехорошо, уважаемый, - продолжал профилактическую беседу Водогреев. – А в вашем случае еще и пожароопасно. Вы знаете, что создаете в квартире снизу и в доме в целом чрезвычайную ситуацию?
- Тошно мне, - вдруг с бабьим надрывом в голосе сказал дракон. – И скучно, и грустно. Не жужжи, двухлапый... Водки хочешь?
- При исполнении нельзя, - гордо ответил Водогреев. – А отчего вам, извините, тошно? Может, жалобы какие имеете?
- Имею, - снова икнул огнем дракон. – Биться со мной никто не хочет. Девиц умыкать нет никакой возможности. Во-первых, вымазаны чем-то густо и невкусно, во-вторых – поголовно уже не девицы. И когти длиннее чем у меня. Соседи еще дебоширят. Ироды! – вдруг разозлился дракон и выпустил струю пламени в стену.
- Как именно дебоширят? – заинтересовался Водогреев.
- Песни поют оскорбительного содержания. Да вы пройдите в квартиру, в районе хвоста особенно отчетливо слышно.
Водогреев послушно пошел вдоль дракона. Дракон размещался в коридоре, частично занимая собой и гостиную, а хвост его находился на кухне. На столе присутствовал классический алкогольный натюрморт с огурцами.
- Что за жизнь? – риторически вздыхал дракон, и Водогреев шарахался от его шевелящихся боков. – Что за жизнь?
Наконец участковый услышал дебоширящего соседа.
- Утро красит нежным светом, - фальшиво и громко пели наверху.
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля!
- Что ж тут оскорбительного? – крикнул дракону Водогреев.
- С добрым утром, милый город! – свирепо рявкнул сосед. - Сердце Родины моей!
- Как что? – возмутился дракон. – Это же песни заведомо материалистического содержания! Он и «Взвейтесь кострами» поет, и про бронепоезд, и про караваны ракет! Это ж пропаганда идеологии, открыто отрицающей меня! Он оскорбляет мои чувства, - и дракон опять огненно икнул.
Участковый вернулся обратно на лестничную клетку, достал блокнотик, написал что-то на листе и оторвал его.
- Вот, уважаемый, - сказал Водогреев. – Обратитесь-ка по этому адресу.
На листочке было написано: «Квартира №126. Рыцарь».
Глаза дракона вспыхнули золотистым счастьем.
- Рыцарь?! – воскликнул он. – Настоящий рыцарь?! И он будет со мной биться?!
- Насмерть, - ухмыляясь в усы, заверил его Водогреев.
- Спасибо! – рычал вслед участковому дракон, пуская от радости дым из ноздрей. – Спасибо, доктор!
Водогреев перегнулся через перила:
- Я не доктор, я участковый ваш. Водогреев.
- Спасибо, Водогреев!
Над дверью следующего жильца был прибит большой, немного облезлый герб Советского Союза. Водогреев посмотрел на пухлые колосья в ленточных конвертиках и с тоской подумал, что он сегодня не только не обедал, но и уже, получается, не ужинал.
Дверь открыли, не снимая цепочку. В щель высунулся волевой небритый подбородок. Где-то в сумраке над ним посверкивали бдительные глаза.
- Орленок, орленок, взлети выше солнца! – не поздоровавшись, с вызовом пропел жилец. - И степи с высот огляди!
- Здравствуйте, гражданин, - вежливо сказал Водогреев.
- Тамбовский волк тебе гражданин! – огрызнулся жилец. - Все выше, выше, и выше! Стремим мы поле-ет наших пти-иц!
- Я ваш участковый, товарищ, - быстро сориентировался Водогреев. – На вас дракон снизу жалуется. Говорит, вы его вокально отрицаете.
- И в каждом пропеллере дышит! – ожесточенно пел товарищ. - Спокойствие наших границ!
- Вы не могли бы прозой выражаться? – попросил Водогреев.
- Нам песня строить и жить помогает! – парировал товарищ. - Она, как друг, и зовет, и ведет!
- И тот, кто с песней по жизни шагает, - неуверенно подхватил участковый. - Тот никогда и нигде не пропадет!
- Есть возможность вернуться обратно, - заговорщически шепнул жилец. – Пломбир по 20 копеек, метро – пятачок. У антиобщественного элемента сверху есть машина времени. Слышал характерные звуки. Пока не предоставит – буду петь в знак всенародного осуждения. Родина слышит, родина зна-ает! – и он захлопнул дверь.
Водогреев не знал, как вести себя с антиобщественным элементом, у которого есть машина времени. Поэтому некоторое время он ходил туда-сюда по лестничной клетке и вздыхал. Потом все-таки позвонил.
Элементом оказался невзрачный гражданин усталого вида, с покрасневшими глазами и печатью какой-то тяжелой думы на небольшом челе.
- Я ваш участковый, по жалобе, - строго сказал Водогреев.
Гражданин вздохнул.
- Вы только не переживайте, может, это клевета и ложный донос, - смягчился Водогреев. – Или сезонное обострение. Но гражданин снизу утверждает, что вы скрываете от народа машину времени.
- Нет у меня никакой машины времени, я вообще - электрик, - хмуро ответил невзрачный гражданин. – У меня ни машины времени нет, ни вечного двигателя, ни приличной зарплаты.
- А звуки характерные тогда откуда? – не сдавался Водогреев, которому отсутствие удивления на лице электрика показалось подозрительным.
- Это я беспокоюсь, - немного смутился электрик. – Потому что у меня тут вещи происходят.
- Какие вещи?
- Необъяснимые с точки зрения физики.
- Ну это нормально, - успокоился Водогреев. – У вас тут в доме вообще такое происходит, что я уже на пенсию хочу.
- Это не нормально, а паранормально, - возразил электрик. – Вы посмотрите. Такие вещи происходить не должны, они покоя и сна лишают.
Водогреев проследовал за гражданином и обнаружил, что у него в квартире везде горит свет. Сияли люстры, бра, торшеры, и даже карманный фонарик, лежащий на тумбочке в коридоре, был включен.
- Может, если все погасить, то с покоем и сном как-нибудь наладится? – предположил Водогреев.
Гражданин покачал головой. Он повел Водогреева в комнату и начал последовательно, торжественно даже выключать осветительные приборы. Водогреев даже заволновался и почему-то вспомнил о супруге.
Наконец электрик выключил последнюю лампу – настольную. Но темнее не стало, хотя за окнами наблюдалась чернота с оранжевыми всполохами, сигнализирующая о том, что наступил нормальный городской вечер.
Светился сам потолок в комнате, сиял ослепительным белым прямоугольником, затянутым по краям тонкой паутиной. При свете, льющемся с потолка, можно было читать книгу, играть в шахматы и даже стричь ногти.
- Видите, - тревожно сказал жилец, издал характерный звук и смутился. – А я – электрик. Я знаю, что должно светиться, а что – не должно.
- Разберемся, - мужественно сказал Водогреев.
Электрик с ужасом и благоговением взглянул на залитого паранормальным сиянием участкового и шепотом добавил:
- А еще там кто-то на трубе иногда играет... По ночам.
Плохие соседи
2.
Семь маленьких, желто-смуглых человечков прыгали перед Водогреевым и совали ему под нос какие-то бумажки с печатями. Но нос участкового занимало совсем не это. Его ноздри заполняли запахи божественной, подрумяненной и сдобренной специями пищи, из-за чего воспринимать реальность адекватно Водогреев был не в силах.
- Здравствуйте, граждане. Я ваш участковый, граждане, - в пятый раз сказал он. – Водогреев, граждане... Да что же вы тут такое едите?!
читать дальшеВ глубинах заставленной двухъярусными кроватями и застеленной циновками квартиры хлопнула дверь – самый сообразительный закрыл кухню, и запахи стали немного слабее.
- Окно откройте! – жалобно попросил участковый. – У меня язва желудка сейчас от всего этого будет! Во мне соки бурлят! Что же вы такое готовите невозможное, граждане зарубежные гости?!
- Мы не готовить, - замотали головами человечки. – Мы курить.
- Как – курить? – насторожился Водогреев.
- Нет, нет, - забеспокоились человечки. – Палочки... Дым... Благовонялки! Благовонялки жечь!
- Ду-ухи... – добавил самый пожилой человечек и присел на корточки, воздев руки к потолку, как будто делал утреннюю гимнастику.
Остальные негромко ухнули и синхронно склонили перед участковым головы. Водогрееву стало неловко.
- Граждане иностранные гости, - по возможности членораздельно сказал он, помогая себе жестами. – Я к вам по жалобе. Из-за этих ваших запахов внизу братья дерутся. Прекратите их, пожалуйста, издавать.
Человечки тревожно зачирикали, как птицы в период гнездования, и опять замотали головами.
- Ду-ухи, - сказали они и показали на потолок.
Озадаченный Водогреев прошел на кухню и действительно обнаружил там курильницы, в которых тлели несъедобные на вид тонкие палочки, распространявшие запахи и мяса, и пирогов, и заморских приправ, и даже жареных осьминогов. В углу сидел худой, смиренный мальчик и, закрыв глаза, наигрывал на неизвестном инструменте что-то тоскливо-восточное.
- Нет, граждане, так нельзя, - решительно сказал Водогреев. – Это вам в храм надо, буддистский какой-нибудь или не знаю. А в квартире нельзя. Жильцы есть хотят и звереют.
И тут сверху что-то зловеще завыло. Зарубежные гости упали ниц, а мальчик, став от страха лимонно-желтым, заиграл громче.
- Мы бояться, - пролепетали с пола зарубежные гости. – Духи. Духи любить вкусный дым. Надо ублажить духов.
- Иначе духи залезать ночью в уши и красть силу жизни, - неожиданно добавил оказавшийся говорящим мальчик.
Вой повторился, и теперь его сопровождал грохот железа. На кухне неожиданно похолодало. Участковый Водогреев, скосив глаза, посмотрел на пар, выходящий у него изо рта, и почувствовал, как шевелятся волосы на руках и ногах. Особенно активно они шевелились на левой руке, непосредственно рядом с часами с дарственной надписью «Уважаемому Водогрееву от коллектива».
- Это еще надо разобраться... - неуверенно сказал он. – Это еще надо разобраться, кто здесь духи, а кто просто воет из хулиганских побуждений...
- Разобраться, разобраться, - радостно закивали зарубежные гости, ежась от холода. – А то мы бояться очень. И все время болеть. Грипп, простуда, аспирин!
Дверь в квартире на следующем этаже была покрыта старым дерматином и инеем. Участковый Водогреев нажал на кнопку звонка и с удивлением обнаружил, что палец примерз к кнопке. Решив использовать это как преимущество, Водогреев терзал звонок безостановочно, на протяжении двух минут, давя онемевшим пальцем на кнопку, которая топорщилась дерзко, как девичий сосок на морозе.
- Ухо-оди-и... – тихо и зловеще проныли наконец за дверью.
- Не могу, - решительно ответил Водогреев. – Я примерз. Я участковый ваш, Водогреев, по жалобе.
- Ухо-оди-и... – совсем уже умирающим голосом повторил неизвестный жилец и чем-то загремел.
- Гражданин, прекратите шум и откройте дверь, - потребовал участковый.
За дверью по-совиному заухало, захохотало, загрохотало, завыло, а потом раздался невыносимый скребущий звук – его вполне мог бы производить медицинский скальпель, режущий на тарелке китайского производства шницель из человеческого мяса. Кулинарные ассоциации все еще преследовали Водогреева.
- Гражданин, откройте! – не сдавался примерзший участковый.
Сквозь иней на двери проступило заборное ругательство, написанное эктоплазмой.
- Вы, гражданин, дух, призрак или просто буйный? – внутренне трепеща, но сохраняя суровый вид, спросил Водогреев. – На каком основании проживаете? С какого года? Вы совершеннолетний? Женаты? Есть ли судимости? Дети? Жалобы на соседей, энергии, шум, слезы с потолка?
- Изыди! – взвыли наконец за дверью. – Призрак я, понял? Призрак! Несудимый! Проживать не могу по причине невинноубиенности. Существую на данной жилплощади в качестве кары за грехи. Понял? А теперь, - призрак откашлялся и сменил тон на привычный, мертвяще-шелестящий, как шум листьев на кладбище: - ухо-оди-и...
Водогреев попытался отодрать палец от звонка, но это оказалось больно. Не так больно, как в детстве, когда любознательный будущий участковый лизал на морозе качели, но тоже очень неприятно.
- Гражданин призрак, - продолжил, вздохнув, Водогреев. – Не знаю, за какие-такие грехи вас сюда направили, но от вас остальные жильцы страдают. И китайцы, а, может, вьетнамцы или там монголы, и братья, от которых жена ушла, и йог в бочке, и...
- С этими всеми вообще не знаком, - отрезал призрак. – И грехи не мои. Какие ж на мне грехи, если я невинно убиенный? Я этому, сверху, за его грехи послан. Убивцу, злодею и деграданту. В качестве, значит, укора и назидания.
- Гражданин призрак, - обрадовался вдруг участковый. – Раз вы тут не проживаете, то освободите, пожалуйста, помещение. А то наряд вызову.
- Вызывай, вызывай, - призрак тоже обрадовался, только как-то нехорошо. – Давненько я души из сотрудников милиции не вытрясал. И за ноги к потолку, на проволоке, я сотрудников милиции тоже давненько не подвешивал.
- Полиции, - строго поправил Водогреев. – То есть вы мне, значит, угрожаете при исполнении?
- Пугаю маленько, - смущенно хихикнул призрак. – Не могу я помещение освободить, пока наверху убивец. Я к нему за грехи приставлен. А он сидит как пень и носа никуда не кажет. Ну и я сижу. Ни тебе могилку свою проведать, ни бабушку родную. Понятно, вою.
- И вы, значит, уверены, что наверху живет убийца?
- Да вот те кре... ай-й, жжется!.. Уверен, уверен. Ты... вы уж с ним разберитесь, господин полицейский, пусть раскается или съедет наконец, окаянный. Застрял я тут, как Ильич в мавзолее...
- Я, конечно, разобраться постараюсь, - с достоинством сказал Водогреев. – Только я же из-за ваших температурных аномалий к звонку примерз!
- Да подыши ты на него. Подыши, а потом плюнь.
И участковый отправился дальше, оставив немного своей плоти на дерзко выпирающей кнопке звонка.
Водогреев стоял на лестничной площадке и остервенело тер глаза. Только что он увидел необыкновенное – средневекового рыцаря в полном облачении, тяжелого и сегментированного, как мокрица. Правда, доспехи у рыцаря были не сверкающие, скорее наоборот – тусклые, грязные, подернутые зеленоватым налетом и, кажется, плесенью. Рыцарь жевал сосиску, пропихивая ее через отверстие в забрале.
Водогреев перестал тереть глаза и еще раз присмотрелся к жильцу. Да, он, несомненно, был рыцарем. И, несомненно, ел сосиску.
- Я ваш участковый, - взглянув на меч, которым был оснащен рыцарь, печально сообщил Водогреев.
- Ну, - неопределенно ответил рыцарь. А внизу старательно, выводя леденящие душу рулады, завыл призрак.
- Вас нижний жилец не беспокоит?
Рыцарь доел сосиску и попытался облизать пальцы, но мешало закрытое забрало.
- Не, - сказал рыцарь. – Пусть голосит.
- А вот вы ему мешаете, гражданин рыцарь, - осмелел Водогреев. – Это он из-за вас голосит, потому что вы, по непроверенной информации, убивец и...
- Я не убивец, а доблестный герой, защитник, могучий избавитель и тому подобное. И сколько злодеев и их приспешников в процессе моих подвигов полегло – меня совершенно не касается и не тревожит! - бурно запротестовал рыцарь. – А если будете клеветой заниматься, то, знаете ли, мой меч – ваша, товарищ участковый, голова с плеч!
- Вот не надо мне угрожать, пока я всю ситуацию не обрисовал, - замахал руками Водогреев. – Что за дом такой! Ничего обрисовать не успеешь, а они уже кидаются...
Рыцарь милостиво разрешил ему обрисовать ситуацию. Водогреев рассказал про призрака, зарубежных гостей, применяющих физическую силу мужичках, йога, который плещется в бочке и созерцает гармонию... в общем, про всех, вплоть до бабушки, которая сидела где-то внизу на чемодане и недоумевала – куда это пропал участковый.
- Вот, - закончил Водогреев. – А вы почему дома круглосуточно сидите и гражданина призрака нервируете?
- А куда мне идти? – с шумом и лязгом пожал плечами рыцарь. – Вы когда в последний раз дракона в живой природе встречали? А принцессу в естественных, так сказать, условиях обитания? А прекрасных и коварных волшебниц? А басурман, у которых Гроб Господень отбивать нужно?
- Вот насчет басурман... – начал было Водогреев и испуганно сам себя перебил: - Ой, нет, не будем обострять и нагнетать.
- Ну вот, - сник рыцарь. – Вот и сижу. И тоскую, и плесневею, и сосиски эти молочные жру вместо вепря... жареного... с лучком... – он гулко всхлипнул.
- Тогда, может, раскаетесь? – мягко предложил ему участковый.
- Это в чем еще? – возмутился рыцарь. – Сколько извергов положил – ни одного не жалко! И еще стольким же кишки бы выпустил, да... – рыцарь вздохнул. – закончились, изверги...
- Гражданин рыцарь, но вы же призраку мешаете, а под призраком вьетнамцы... – снова начал перечислять Водогреев.
- А мне? – гневно загудел рыцарь. – А мне, по-вашему, не мешают?!
- И кто же вам, гражданин рыцарь, мешает? – усомнился Водогреев.
Рыцарь со скрипом поманил его железным пальцем.
В рыцарской квартире, увешанной щитами, устеленной шкурами и уставленной дубовой, как и положено, мебелью, сначала было тихо. Но через несколько секунд, когда участковый уже приготовился высказать железному обманщику все накипевшее, вдруг обнаружило свое присутствие нечто постороннее, не соответствующее ни месту, ни времени. Нечто настолько раздражающее, что Водогреев даже удивился тому, как рыцарю удается сохранять невозмутимое выражение забрала.
Наверху, надрываясь, заплакала и запричитала пожарная сирена.
- Слыхали? – зычно гаркнул рыцарь, стараясь перекричать сирену. – А вы – каяться!
Поднимаясь на следующий этаж, Водогреев споткнулся на лестнице о пожарный шланг. Шланг шипел и извивался. Один его конец уходил в окно, а другой – вверх по ступенькам. Участковый пошел вдоль шланга и вскоре наткнулся на целую пожарную команду. Чумазые, сияющие белками глаз пожарные бегали по малогабаритной квартире, азартно покрикивая, налетая друг на друга и обрызгивая все вокруг пеной из огнетушителей. Квартирная дверь стояла в прихожей, бережно прислоненная к стене. Пол покрывали несколько слоев брезента, удерживавшего в своих складках почерневшую воду.
- Вы чего? – поинтересовался Водогреев, но пожарные и его обрызгали пеной, а потом с воплями согнали с извивающегося шланга, на котором участковый, оказывается, стоял.
- Это что вообще? – не сдавался Водогреев, возмущенный тем, что жильцы на протяжении стольких этажей скрывали от него целый пожар, пусть и неизвестной категории.
Пожарные с досадой покосились на путающегося под ногами Водогреева и включили сирену, надеясь заглушить настырного участкового. Снизу послышались отчаянный лязг и грохот – рыцарь стучал в потолок алебардой.
- Да какого, как говорится... – пробурчал Водогреев и пошел исследовать территорию самостоятельно – пожарные явно не собирались не то что проявлять уважение, а даже снисходить.
Квартира действительно горела, но как-то вяло. То с почерневшего потолка вдруг вальяжно спускалось облако дыма, и его разгоняли пеной. То по какой-нибудь из стен сверху вниз пробегала длинная и узкая ленточка огня, и пожарные с громким клекотом кидались на нее. Но, стоило им с ней справиться, как рядом пробегала новая ленточка, а потом где-нибудь вспыхивала еще одна.
- Да это же наверху горит! – догадался Водогреев. – Чего ж вы здесь-то тушите?
- Ага, пойди, поднимись туда! – недобро ответили пожарные и ринулись в атаку на очередной оранжевый язычок, лизавший остатки обоев.
Водогреев взглянул напоследок на брезент, покрывавший пол.
«Йогу бы такой нужно, воду-то как держит», - по-хозяйски подумал он. – «На обратном пути попрошу метров десять...».
Обугленную и противно пахнущую расплавленным поролоном дверь Водогрееву долго не открывали. Потом наконец щелкнул замок, звякнула цепочка, с натугой провернулся еще какой-то механизм, и хозяин квартиры взглянул на участкового своими довольно красивыми, золотистого такого цвета глазами. Диаметр каждого глаза составлял сантиметров тридцать.
- Ой, - сказал участковый Водогреев и сел на холодный, выложенный плиткой пол.
- Застудитесь, - недружелюбно предупредил его дракон – не очень крупный, чешуйчатый, с длинными красными вибриссами на апатичной морде. Такие вибриссы любят пририсовывать своим национальным драконам китайцы.
Участковый молчал. Он сомневался в том, что дракон является гражданином, и, соответственно, не знал, как начать разговор.
- Ну чего тебе? – взял инициативу в свои лапы дракон и внезапно икнул. Водогреев увернулся от небольшого огненного шарика и ощутил запах водочного перегара.
- Распиваете? – обрадовался знакомой теме Водогреев.
Дракон уныло кивнул.
- Что же это вы, уважаемый, нехорошо, - торжествовал участковый, вновь ощутивший под ногами твердую почву. – Асоциально это, уважаемый, и закончиться может пьяной поножовщиной, или без квартиры останетесь.
Дракон смотрел на Водогреева с мрачным нетрезвым любопытством, как смотрят на муху, которая в ближайшее время, вполне вероятно, будет безжалостно прихлопнута.
- Нехорошо, уважаемый, - продолжал профилактическую беседу Водогреев. – А в вашем случае еще и пожароопасно. Вы знаете, что создаете в квартире снизу и в доме в целом чрезвычайную ситуацию?
- Тошно мне, - вдруг с бабьим надрывом в голосе сказал дракон. – И скучно, и грустно. Не жужжи, двухлапый... Водки хочешь?
- При исполнении нельзя, - гордо ответил Водогреев. – А отчего вам, извините, тошно? Может, жалобы какие имеете?
- Имею, - снова икнул огнем дракон. – Биться со мной никто не хочет. Девиц умыкать нет никакой возможности. Во-первых, вымазаны чем-то густо и невкусно, во-вторых – поголовно уже не девицы. И когти длиннее чем у меня. Соседи еще дебоширят. Ироды! – вдруг разозлился дракон и выпустил струю пламени в стену.
- Как именно дебоширят? – заинтересовался Водогреев.
- Песни поют оскорбительного содержания. Да вы пройдите в квартиру, в районе хвоста особенно отчетливо слышно.
Водогреев послушно пошел вдоль дракона. Дракон размещался в коридоре, частично занимая собой и гостиную, а хвост его находился на кухне. На столе присутствовал классический алкогольный натюрморт с огурцами.
- Что за жизнь? – риторически вздыхал дракон, и Водогреев шарахался от его шевелящихся боков. – Что за жизнь?
Наконец участковый услышал дебоширящего соседа.
- Утро красит нежным светом, - фальшиво и громко пели наверху.
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля!
- Что ж тут оскорбительного? – крикнул дракону Водогреев.
- С добрым утром, милый город! – свирепо рявкнул сосед. - Сердце Родины моей!
- Как что? – возмутился дракон. – Это же песни заведомо материалистического содержания! Он и «Взвейтесь кострами» поет, и про бронепоезд, и про караваны ракет! Это ж пропаганда идеологии, открыто отрицающей меня! Он оскорбляет мои чувства, - и дракон опять огненно икнул.
Участковый вернулся обратно на лестничную клетку, достал блокнотик, написал что-то на листе и оторвал его.
- Вот, уважаемый, - сказал Водогреев. – Обратитесь-ка по этому адресу.
На листочке было написано: «Квартира №126. Рыцарь».
Глаза дракона вспыхнули золотистым счастьем.
- Рыцарь?! – воскликнул он. – Настоящий рыцарь?! И он будет со мной биться?!
- Насмерть, - ухмыляясь в усы, заверил его Водогреев.
- Спасибо! – рычал вслед участковому дракон, пуская от радости дым из ноздрей. – Спасибо, доктор!
Водогреев перегнулся через перила:
- Я не доктор, я участковый ваш. Водогреев.
- Спасибо, Водогреев!
Над дверью следующего жильца был прибит большой, немного облезлый герб Советского Союза. Водогреев посмотрел на пухлые колосья в ленточных конвертиках и с тоской подумал, что он сегодня не только не обедал, но и уже, получается, не ужинал.
Дверь открыли, не снимая цепочку. В щель высунулся волевой небритый подбородок. Где-то в сумраке над ним посверкивали бдительные глаза.
- Орленок, орленок, взлети выше солнца! – не поздоровавшись, с вызовом пропел жилец. - И степи с высот огляди!
- Здравствуйте, гражданин, - вежливо сказал Водогреев.
- Тамбовский волк тебе гражданин! – огрызнулся жилец. - Все выше, выше, и выше! Стремим мы поле-ет наших пти-иц!
- Я ваш участковый, товарищ, - быстро сориентировался Водогреев. – На вас дракон снизу жалуется. Говорит, вы его вокально отрицаете.
- И в каждом пропеллере дышит! – ожесточенно пел товарищ. - Спокойствие наших границ!
- Вы не могли бы прозой выражаться? – попросил Водогреев.
- Нам песня строить и жить помогает! – парировал товарищ. - Она, как друг, и зовет, и ведет!
- И тот, кто с песней по жизни шагает, - неуверенно подхватил участковый. - Тот никогда и нигде не пропадет!
- Есть возможность вернуться обратно, - заговорщически шепнул жилец. – Пломбир по 20 копеек, метро – пятачок. У антиобщественного элемента сверху есть машина времени. Слышал характерные звуки. Пока не предоставит – буду петь в знак всенародного осуждения. Родина слышит, родина зна-ает! – и он захлопнул дверь.
Водогреев не знал, как вести себя с антиобщественным элементом, у которого есть машина времени. Поэтому некоторое время он ходил туда-сюда по лестничной клетке и вздыхал. Потом все-таки позвонил.
Элементом оказался невзрачный гражданин усталого вида, с покрасневшими глазами и печатью какой-то тяжелой думы на небольшом челе.
- Я ваш участковый, по жалобе, - строго сказал Водогреев.
Гражданин вздохнул.
- Вы только не переживайте, может, это клевета и ложный донос, - смягчился Водогреев. – Или сезонное обострение. Но гражданин снизу утверждает, что вы скрываете от народа машину времени.
- Нет у меня никакой машины времени, я вообще - электрик, - хмуро ответил невзрачный гражданин. – У меня ни машины времени нет, ни вечного двигателя, ни приличной зарплаты.
- А звуки характерные тогда откуда? – не сдавался Водогреев, которому отсутствие удивления на лице электрика показалось подозрительным.
- Это я беспокоюсь, - немного смутился электрик. – Потому что у меня тут вещи происходят.
- Какие вещи?
- Необъяснимые с точки зрения физики.
- Ну это нормально, - успокоился Водогреев. – У вас тут в доме вообще такое происходит, что я уже на пенсию хочу.
- Это не нормально, а паранормально, - возразил электрик. – Вы посмотрите. Такие вещи происходить не должны, они покоя и сна лишают.
Водогреев проследовал за гражданином и обнаружил, что у него в квартире везде горит свет. Сияли люстры, бра, торшеры, и даже карманный фонарик, лежащий на тумбочке в коридоре, был включен.
- Может, если все погасить, то с покоем и сном как-нибудь наладится? – предположил Водогреев.
Гражданин покачал головой. Он повел Водогреева в комнату и начал последовательно, торжественно даже выключать осветительные приборы. Водогреев даже заволновался и почему-то вспомнил о супруге.
Наконец электрик выключил последнюю лампу – настольную. Но темнее не стало, хотя за окнами наблюдалась чернота с оранжевыми всполохами, сигнализирующая о том, что наступил нормальный городской вечер.
Светился сам потолок в комнате, сиял ослепительным белым прямоугольником, затянутым по краям тонкой паутиной. При свете, льющемся с потолка, можно было читать книгу, играть в шахматы и даже стричь ногти.
- Видите, - тревожно сказал жилец, издал характерный звук и смутился. – А я – электрик. Я знаю, что должно светиться, а что – не должно.
- Разберемся, - мужественно сказал Водогреев.
Электрик с ужасом и благоговением взглянул на залитого паранормальным сиянием участкового и шепотом добавил:
- А еще там кто-то на трубе иногда играет... По ночам.
@темы: книги, sic!, трактат, творим помаленьку
-
-
13.04.2012 в 19:27-
-
13.04.2012 в 19:27-
-
13.04.2012 в 20:38Спасибо, отлично получилось!